Ложь в политике: наказать нельзя поверить

Головицкая А.А.

Ложь в политике: наказать нельзя поверить

О том, что политика – это искусство допустимого говорено много. А еще политика – это борьба за право устанавливать свои правила игры. Помимо этого, политика – борьба множества интересов, а также стремление к участию во власти или оказанию влияния на распределение власти. Все эти определения, да и не только перечисленные, по-своему верно отображают суть политики. А насколько актуальным для определения политики является такое понятие как ложь? А сама по себе политическая ложь – явление вредоносное? Или, может, позитивное?

Конечно же, сочетание слов «ложь» и «позитив» вряд ли является корректным. Более того, некоторые исследователи явления лжи в политике, к примеру А.Н. Тарасов в своей книге «Ложь в политике или желтый логарифм», вполне верно полагают, что «ложь должна постепенно выходить из политической моды» [2]. Но можно ли, для сравнения, запретить моду на брюки для женщин? Конечно можно, и есть страны, в которых действуют такие законы. Но нужно ли это? Или же следует придерживаться позиции П. Экмана, заявившего, что «главы государств не могли бы делать свое дело, если бы им не разрешалось лгать ни при каких обстоятельствах» [3].

Нужна ли революция честности в политике и не является ли сама по себе борьба с политической ложью – утопией? Для того, чтобы найти ответы на эти вопросы, следует разобраться с сущностью политической лжи и причинами ее появления.

Классификация политической лжи

Пытаясь оценить последствия политической лжи, следует все же разобраться в ее видах и формах. Так, Джон Миршеймер в поисках ответа на главный вопрос, есть ли польза от политической лжи, предлагает следующую классификацию лжи в политике [10]:

Первый вид — ложь для введения в заблуждение правительства других стран, с тем, чтобы получить преимущества.

Другой вид лжи по Миршеймеру – это нагнетание страха перед реальной или воображаемой угрозой. Часто политики не способны рационально убедить публику в том, что угроза существует, а потому прибегают к нагнетанию страха «для их собственной пользы».

Следующий вид политической лжи — «стратегическое прикрытие». Чаще всего к такой лжи прибегают, чтобы прикрыть неудачи.

Еще один вид лжи – «национальное мифотворчество» — о том, как видят себя нации и государства. В оптимальном случае национальное мифотворчество пытается изображать историю своей страны в наилучшем свете. В худшем – изобретает историю.

Еще один вид лжи — «либеральная» или «свободная». Здесь не имеется ввиду ни политика и ни идеология, а лишь постыдное поведение, «свободное» от традиционных ценностей и идей.

 По мнению Миршеймера, наиболее опасны нагнетание страха и «стратегические прикрытия», поскольку отражают низкую оценку (а порой и пренебрежение) лидером своего народа. Общественное мнение не прощает такого своим представителям [10].

В этой статье мы будем скорее обращаться ко лжи «либеральной» – той, которая не граничит с криминальными действиями, а относится скорее к демагогии и популизму, нежели осознанному стратегическому обману собственного народа для достижения личных, чаще – преступных, целей. В целом, обобщение политической лжи видится крайне некорректным, ведь некоторая ложь, во имя которой разжигаются войны и гибнут народы, исключает оправдательную позицию.

Для чего политику ложь, а избирателю – обманщики у власти?

Упоминая политиков как лжецов и обманщиков, редко рассматриваются причины возникновения лжи. Возможно это вызвано тем, что в украинской политике, да как, впрочем, и во многих других постсоветских странах, борьба за политическую честность на уровне лозунгов и программных обещаний довольно популярна.

Если представить процесс политической лжи схематически, то в нем принимают участие не только трансляторы этой лжи – политики и иже с ними, а и реципиенты, то есть получатели этой лжи. Выходит, что появлению феномена политической лжи способствует и наличие запроса на ложь, готовность ее воспринимать и необходимость в нее верить. Ведь очень часто встречаются ситуации, в которых абсолютно очевидно, что политик лжет, но избиратель все равно отдает ему свой голос. Конечно же, в каждом конкретном случае есть свои мотивации голосования. Ведь те, кто верил обещаниям Порошенко закончить АТО за считанные часы или в крайнем случае пару месяцев, очень хотели удовлетворить внутренний запрос на мир и спокойствие, а голосующие за Тимошенко, которая обещала отдать вклады Ощадбанка – пытались восстановить финансовую справедливость.

Пытаясь разобраться в причинах, резонно обратиться к роли политика в жизни обывателя, (читай – избирателя). Учитывая украинские реалии, которые диктуют моду на лидерские партии и движения, политик – это, в первую очередь, лидер мнения, на которого народ возлагает определенные надежды и планы. Такая позиция соответствует и эволюционной теории лидерства, которая гласит, что лидер – это индивид, который способен оказывать на других социальное воздействие, чтобы достичь общей цели [1]. Чем не определение роли политика в обществе? Та же теория лидерства гласит, что «люди, обладавшие когнитивными способностями следовать за лидерами, выживали более эффективно, чем люди с отсутствием этих качеств» [1]. Более того, в экстремальных, сложных и непонятных ситуациях следование за лидером было актуальным и спасительным. Соответственно, выбирать (а в некоторых случаях – создавать) себе лидеров, в том числе политических, в нас заложено эволюцией. А в экстремальных и сложных условиях – это залог выживания.

Исследования общественного мнения украинцев свидетельствуют об ожиданиях сильного лидера. Так, согласно исследованию Киевского международного института социологии [5], на вопрос: «Нуждается ли Украина в нынешних условиях того, чтобы ею управлял сильный лидер, который бы имел широкие властные полномочия?», утвердительный ответ дали 82% респондентов, не согласились с этим — 9,1%, а еще 8,9% респондентов не смогли ответить на вопрос.

Пол Экман отмечает, что «нация не сможет выжить, если никто не верит ни одному из своих лидеров. При такой ситуации население готово и даже хочет, чтобы к власти пришел любой сильный лидер с достаточно смелыми притязаниями и решительными действиями и вернул доверие народа» [3]. Значит, помимо того, что мы выбираем себе лидера, мы должны ему и доверять.

И вот тут кроется подвох. Понимая, что все политики лгут, о чем тут же сообщают всевозможные «доброжелатели» и оппоненты, народ все равно выбирает лидеров и вождей… чтобы обмануться. Избиратели верят, что хотя бы этот кандидат изменит что-то в лучшую сторону, или хотя бы не сделает хуже. Во всяком случае, такие мотивации голосования накануне выборов озвучиваются социологами.

Ложь и недоговорки стали составной частью политики, что относит вопрос допустимости лжи в политической деятельности к приоритетным для изучения. К примеру, Эрик Алтерман, автор исследования “Когда Лгут Президенты”, считает, что политик и государственный деятель априори не может быть абсолютно откровенным перед аудиторией. Например, президент страны не может и не должен детально объяснять гражданам все тонкости проводимой им политики: многие его действия могут быть понятны лишь профессионалам. Поэтому выступления публичных политиков, как правило, заранее «лакируются», аргументация упрощается, упор делается не на факты, а на эмоции, способные вызвать ответный отклик у аудитории [7].

Так ли страшна правда для народа и является ли она своеобразным приговором? Возможно предположить, что в некоторых, экстремальных и кризисных ситуациях если политик лгать не будет, то народ может просто впасть в депрессию. Ведь когда люди реалистично оценивают масштаб кризисных явлений и знают всю правду от государственных финансах, займах и условиях, у большинства возникает вполне стереотипное желание бежать подальше от таких проблем. А когда появляется лидер, который обещает «улучшить жизнь каждого», «услышать каждого», «прекратить военные действия в ближайшее время», «снизить тарифы» и «поднять социальные стандарты», жизнь вроде бы и приобретает смысл, веру в то, что ЭТОТ все изменит. И при всей очевидности утопичности такого доверия, надежда творит чудеса.

Значит, порой ложь для избирателя – это стремление обмануться во имя надежды на лучшую жизнь? А ведь по Тарасову, «деятельность профессионального политика по определению направляется общественными мотивами» [2]. Говорит ли это о том, что лгать политика мотивируют сами избиратели, благоговейно поглощая ложь?

У украинского избирателя короткая политическая память – вчерашние друзья легко становятся врагами, в то время как чье-то присутствие в нужное время в нужном месте легко рождает «новых-старых» лидеров. Даже новые политические идолы, ставшие такими на гребне революционной волны, становятся либо политическими хулиганами, либо проявляют неожиданно оторванные амбиции от народа, который их на трон поставил.

Такие обстоятельства отражаются и на отношении населения к политикам. Прощение «мелкой» лжи во благо собственной надежды стало привычным, а борьба за «честную политику» выглядит нелепо в условиях повсеместной лжи. Получается, что «мы понимаем, что они понимают, что мы понимаем, что они лгут», но изменение схемы принесет гораздо большие разрушения, чем «сохранение лица» при лживой политической игре.

Согласно результатов исследования компании Research & Branding Group, сегодня наше общество способно достаточно снисходительно отнестись ко лжи, особенно если убедить его, что эта ложь преследовала благие цели. А вот такой общественно опасный поступок, как управление автомобилем в нетрезвом виде, наши сограждане практически единодушно готовы признать недопустимым. Любопытно отметить, что одновременно с этим заслуживающие уголовного наказания избиение политического противника и дача взятки чиновнику осуждаются примерно в той же степени, что и перебор со спиртным [6].

Диаграмма 1. 

Итак, при каких же обстоятельствах возникает запрос от общества наряду с готовностью принять ложь от политика?

Очевидно, что такому явлению способствуют:

На стратегическом, глобальном уровне:

– кризисные явления в экономике, политике, т.е. любые травмирующие для общества процессы;

– военные действия (т.е. ситуации, в которых человеку дискомфортно, и он хотел бы ее сменить, независимо от реалистичности предлагаемой картинки).

На персональном уровне – это наличие частных интересов (финансовых, нематериальных).

Именно в этом контексте объясняется чаще всего пиковая популярность революционных вождей, растущая в момент активных мобилизационных действий, и так же резко падающая во времена, требующие приложения антикризисных усилий в государственном управлении.

Ложь во спасение

Можем ли мы предположить, что для того, чтобы побороть кризис, народу необходим лидер, пускай и не совсем честный, но ведущий и перспективный? И даже если такой вождь будет врать, что очевидно, избиратель будет верить во имя лучшей жизни. Практически – ложь во имя спасения.

Однако, еще со времен Августина философы безапелляционно утверждали, что ложь – самый страшный грех. Иммануил Кант был просто уверен, что нет большей глупости, чем так называемая белая ложь, поскольку никакая ложь не может быть оправдана и ни при каких обстоятельствах. Однако, были другие ученые, например, Фридрих Ницше, которые говорили, что мир всего один, и он полон фальши, жестокости, противоречий, лжи и бесчувственности. А Обман нужен людям для покорения этой реальности, поскольку вся правда заключается в том, что ложь необходима для выживания [9].

На сайте энциклопедии практической психологии «Психологос» дано следующее определение лжи во спасение: «Ложь с целью избежать серьёзных проблем, которые последуют неизбежно, если не прибегнуть ко лжи, но могут быть предотвращены обманным путём» [7]. Является ли ложь в политике – ложью во спасение? В некоторых   случаях – очевидно да.

По мнению Ханны Арендт, известного немецко-американского философа, «если рассматривать полити­ческое действие с точки зрения средств и целей, можно даже прийти к заключению (только с виду парадоксальному), что ложь может очень хорошо послужить созданию или поддержанию условий, требуемых для поиска истины» [4]. Более того, философ подчеркивает, что «поскольку ложь часто используют взамен по-настоящему насильственных средств, ее легко можно счесть относительно безвредным ору­дием из политического арсенала.

Психолог Евгений Спирица предлагает и вовсе смириться с тем обстоятельством, что все мы являемся лжецами с рождения, и признать, что ложь – это уникальный феномен, который обеспечивает механизм выживания [9].

Очевидно, что без лжи во спасение не обойтись во время кризисных или стрессовых явлений для страны, при необходимости мобилизации нации на борьбу с врагом, сплочения и единения народа. Однако, вся ли политическая ложь отвечает благим целям лжи во спасение? Конечно же, нет.

Можно предположить, что политическая ложь во спасение приемлема только в случае реального стремления лжеца добиться этого «спасения», когда конечной целью стратегии политика (по крайней мере, демонстрируемой) является не удержание властных позиций, а изменение кризисной ситуации в лучшую сторону. В противном случае ложь становится очевидной по принципу «тайное становится явным».

Помимо этого, стоит рассмотреть иной вариант, при котором ложь срабатывает как мобилизационная составляющая для общественного подъема/рывка народных масс на борьбу с условной несправедливостью/кризисным явлением/асоциальными паразитами и пр. В таком случае некоторые догмы политической лжи представляются как составляющие идеологической триады: «образ врага – светлое будущее – объединяющая идея».

По мнению Е. Спирицы, если проанализировать процесс образования ложной информации, то необходимо рассматривать три такие основные формы:

– потеря достоверных элементов информации;

– присоединение элементов ложной информации к достоверной;

– возникновение системного эффекта, когда происходит преобразование структуры прежнего, в целом достоверного информационного образа.

         Это три основные формы, которые необходимо учитывать при работе с намеренно скрываемой информацией [9].

         Если же рассмотреть эти три формы в контексте политической лжи, то все они имеют место быть практически в любой политической стратегии, будь то избирательная кампания или позиционирование в межвыборный период. Так, утаивание достоверных элементов информации чаще всего встречается в процессе формирования соответствующего образа политика, в котором не всегда находится место нелестным биографическим фактам. Примером присоединения элементов ложной информации к достоверной могут служить практически любые обещания избирателю, отвечающие на реальный общественный запрос, но, часто, имеющие довольно сомнительные перспективы к выполнению. А вот преобразование в целом достоверного информационного образа чаще всего встречается в ходе реализации политических «негативных» кампаний, направленных на дискредитацию образа политика, его деятельности и заявленных планов.

Роль избирателя в воплощении в жизнь лживых обещаний

Итак, если избиратель играет практически ключевую роль в необходимости политика лгать, то какое влияние народ, удовлетворивший свое желание обмануться, может оказать на реализацию заявленных   обещаний? Оказывается, самое непосредственное.

В руках у избирателя самое главное – голос, поддержка, доверие. Конечно же, возможность выразить поддержку либо заявить о недоверии тому или иному политику выпадает далеко не каждый день, однако реагировать на невыполнение обещаний и уж совсем откровенную ложь вполне возможно.

Создание своеобразного поля, в котором политик будет вынужден выполнять обещанное, пусть и с излишним популизмом и пафосностью, в силах избирателей. Чего только стоит греческий прецедент – когда греческий суд принял к рассмотрению иск в отношении экс-премьер-министра страны Георгиоса Папандреу, которого обвиняют в неисполнении предвыборных обещаний. Так, иск лейтенанта ВМС Греции в отставке Панайотиса Стаматиса рассмотрит суд первой инстанции в Афинах. Военный обвиняет бывшего главу правительства в том, что тот не выполнил обещания, данные избирателям в 2009 году. В качестве компенсации Стаматис требует возместить ему моральный ущерб. Конечно же, такой иск – это скорее элемент «негативной» кампании, однако, если немного погрузиться в мечты – какой ущерб могли бы требовать украинцы, если бы выиграли суды по до сих пор невыполненным безвизовым обещаниям, прекращению военных действий на Донбассе, очередному «покращанню» и пр.

Проблема в этой идеальной схеме, с одной стороны допущения лжи, а с другой – контроля за ее выполнением, заключается в двух моментах. Первый состоит в том, что, получив власть, нынешние политические элиты, в большинстве случаев, мыслят довольно временными, краткосрочными перспективами. Быстро получить все, реализовать имеющиеся амбиции, а после нас – «гори все синим пламенем». Более того, опасность еще и в том, что, как верно подчеркивает П. Экман, «чем чаще человек лжет, тем легче у него это получается. С каждым новым обманом его все реже посещают сомнения в допустимости лжи. После многократной практики лжец начинает обманывать настолько спокойно, что порой уже и не замечает, что лжет. И вспоминает об этом только тогда, когда его сведения подвергаются сомнению и проверке» [3].  Таким образом, введя обман в категорию ежедневного моциона, украинский политикум живет по принципу «не пойман – не вор». Ведь и уличение во лжи не всегда означает конец карьеры – это может быть пауза, затишье перед реинкарнацией и пр. технологические нюансы позиционирования.

Второй момент – народ устал от необходимости постоянно участвовать в политических соревнованиях в качестве арбитра. В конце концов озабоченность собственным выживанием выходит на первое место. И такая усталость несет в себе еще большие возможности для политиков – обмануть намного проще ввиду незаинтересованности в политическом будущем. Другая сторона усталости – низкий уровень доверия политикам, партиям и государственным деятелям. Так, согласно последним исследованиям КМИС, наибольшим уровнем доверия пользуются церковь, армия и волонтерские организации [5].

Итак, очевидно, что искоренение лжи в политике – далеко не приоритетная задача для нашей страны в ближайшее время. Следуя выводам Тарасова, «политическая ложь унижает человеческое и общественное достоинство обманываемых» [2]. В нынешней ситуации для украинского общества в приоритете находятся задачи выживания, которые, к сожалению, исключают мысли о собственном достоинстве. Идея «честной политики» может стать идеей будущего, но в условиях, сложившихся на сегодняшний день настоящего – довольно далекого будущего.

Для Украины сейчас актуальны вопросы стимулирования политиков выполнять хоть часть из заявленных обещаний (чаще всего содержащих ложь и манипуляции) – в таком случае ложь может служить двигателем прогресса. Иногда, для того, чтобы сделать рывок вперед, нужна сильная идея и поддержка масс, и абсолютно неважно, какой процент лжи в центральной идее, значение имеет цель, к которой ведет политик, пусть и не всегда честным путем.

Список литературы

1. Ван Вюгт Марк, Ахуджа Анджана. Избранные. Эволюционная психология лидерства. / Пер. с англ. Д. Стороженко / М.: Карьера Пресс, 2012.
2. Тарасов А.Н. Ложь в политике, или желтый логарифм. Причины, цели, технологии и результаты. Российский и зарубежный опыт. – М.: Книжный мир. 2007.
3. Экман П. Психология лжи. – СПб.: Издательство «Питер», 1999. – 272 с.
4. Арендт, X. Между прошлым и будущим. Восемь упражнений в политической мысли / пер. с англ. и нем. Д. Аронсона. М.: Изд-во Института Гайдара, 2014.
5. Исследование Киевского международного института социологии http://www.kiis.com.ua/?lang=ukr&cat=reports&id=628&page=2
6. Исследование компании Research & Branding Group http://rb.com.ua/rus/projects/omnibus/9103/
7. Ложь. Коллекция фактов. http://www.kontinent.org/article.php?aid=48b9b048b71c6
8. Ложь во спасение. http://www.psychologos.ru/articles/view/lozh_vo_spasenie
9. Спирица Е. Психология лжи и обмана: как разоблачить лжеца. – СПб.: Питер, 2017.
10. Миршаймер Джон. Почему лгут лидеры? Правда о лжи в международной политике. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 2011.